Накануне премьеры новых ароматов OUD Extrait de Parfum и OUD Silk Mood Eau de Parfum парфюмерного Дома Maison Francis Kurkdjian Fashion Collection пообщался
с их создателем, одним из самых титулованных и плодовитых парфюмеров
современности — Франсисом Куркджаном
Fashion Collection: Давайте начнем издалека: кто оказал на вас наиболее сильное влияние?
Франсис Куркджан: Самым ярким и вдохновляющим примером для меня были дедушка и бабушка, выжившие во время геноцида армянского населения. Воспоминания о них помогают мне в сложные периоды жизни.
F.C.: Почему вы решили использовать уд в качестве основного ингредиента целой коллекции ароматов?
Ф.К.: Многие столетия западные парфюмеры оставляли уд без внимания, хотя существуют доказательства его использования в XVII веке. Я убежден, что в настоящее время этот экзотический компонент представляет неотъемлемую часть парфюмерной палитры — наряду с пачулями, туберозой и некоторыми пряностями. Уд обладает анималистической чувственностью, удивительной силой и необычайной стойкостью. Я использую лаосский уд, самый чистый и сбалансированный. Узнать больше об этом ингредиенте можно из моей парфюмерной заметки In the intimacy of Oud на официальном сайте franciskurkdjian.com.
F.C.: Каждую композицию из удовой серии вы сопоставляете с определенным видом ткани. Какова идея этой концепции? Связаны ли ваши ольфакторные ассоциации с тем или иным видом текстуры? Можно ли назвать эту коллекцию «ольфакторным гардеробом» и стоит ли воспринимать ее как инструкцию к применению — надевать шелк с OUD silk mood, сатин с OUD satin mood и т. д.?
Ф.К.: Коллекция The OUD mood рассказывает историю моего вдохновения. Она тесно связана с любовью к миру Haute Couture, моде в целом и является частью идеального ольфакторного гардероба, который кропотливо создается из сезона в сезон, из года в год. Я представил четыре аромата как ощущения, чувства, текстуры и решил сопоставить их с тканями. Именно поэтому им свойственна притягательность, теплота, интенсивность, комфорт и чувственность. Ткань соприкасается с телом, но аромат еще ближе – он растворяется на коже. Вы должны чувствовать его, ощущать единение с ним.
Благодаря ноте марокканского лабданума OUD cashmere mood производит эффект «второй кожи». OUD velvet mood, динамичный и величественный, источает аромат цейлонской корицы. OUD silk mood воспевает красоту болгарской розы. OUD satin mood рисует образы блистательного Востока, переливаясь нежными оттенками амбры и ванили. Если закрыть глаза, то можно представить, как нежная ткань скользит по обнаженной коже, обласканной лучами палящего солнца.
F.C.: Какая концепция вам ближе – иметь ольфакторный гардероб на каждый день или один незаменимый аромат на все случаи жизни?
Ф.К.: В мире моды и мире парфюмерии действуют одни и те же законы. Некоторые люди придерживаются единого стиля, предпочитают определенный цвет или выбирают яркие решения. Однако я не верю в то, что один аромат способен в полной мере выразить индивидуальность своего обладателя. Личность современного человека многогранна. Почему, имея разнообразный выбор одежды, мы не можем позволить себе парфюмерный гардероб на все случаи жизни? Вы же не носите один и тот же образ каждый день — к чему тогда носить один и тот же аромат?
F.C.: Какой вид искусства, на ваш взгляд, ближе всего к парфюмерии? Можете ли вы наряду с парфюмером назвать себя музыкантом или, например, модельером?
Ф.К.: Существует искусство и техника создания парфюмерии. Но парфюм, произведенный для продажи, не является формой искусства — я могу долго дискутировать на эту тему.
Парфюмерия уникальна и не может быть сопоставима ни с каким другим видом искусства. Однако мы можем проводить параллели. Поэтому мне нравится, когда меня называют именно парфюмером. Художник использует цвета, чтобы выразить себя, писатель – слова, архитектор — объем и формы, а я — ароматы. Существует также связь между танцем, парфюмерией и музыкой — стихии пространства, воздуха и телесности. Танцору необходимо пространство, музыка звучит благодаря вибрации воздуха, парфюм нуждается и в том, и в другом. Более того, парфюм, как музыка и танец, связан с языком тела. Эти три вида искусства удивительным образом переплетаются между собой.
F.C.: Правда ли, что вы не любите, когда вас называют «нос», и почему? Один ли нос важен в работе парфюмера?
Ф.К.: Это правда, потому как, по сути, мой главный рабочий инструмент вовсе не нос, а мозг. Нос выполняет роль физиологического передатчика запаха к определенным структурам мозга. Создание аромата происходит в два этапа. Вначале я готовлюсь к работе и мысленно представляю себе парфюмерные аккорды. Когда появляются идея и четкое представление, что делать, как выразить эмоции, я начинаю работать над композицией и создаю формулу в лаборатории.
F.C.: Maison Francis Kurkdjian называют истинно французским. Каково это — иметь французский почерк?
Ф.К.: Я очень горжусь французским наследием дома и чувствую с ним неразрывную связь. Во-первых, я родился и вырос во Франции, обучался искусству создания ароматов в парфюмерной школе в Версале. Одним из моих учителей был легендарный парфюмер Анри Робер, создавший такие ароматы, как Dioressence, Madame Rochas и Calèche. Он племянник того самого Анри Робера, второго парфюмера после Эрнеста Бо в Chanel, автора культовых Chanel pour Monsieur, Chanel No. 19 и Cristalle. Во время моей стажировки в Quest (сейчас Givaudan) стиль. Ароматы Maison Francis Kurkdjian создаются по всем правилам искусства, в соответствии с традициями французской парфюмерии. Гармоничные и сбалансированные, они стали синонимом высокого качества и аутентичности. Я уделяю большое внимание вопросам качества на каждом этапе: начиная с сорта картона, который мы используем для изготовления упаковок, заканчивая размером и пропорциями крышки и флакона. Высокая стоимость не является для нас препятствием, когда речь идет о качестве!
F.C.: Расскажите, почему вы решили назвать Дом своим именем? Связано ли это напрямую (по аналогии с кутюрными Домами мод) с эксклюзивной парфюмерией Haute Couture, которую вы изготавливаете на заказ?
Ф.К.: Слово «Maison» (в переводе с фр. «дом») было добавлено не из тщеславия, но чтобы передать основную идею бренда: у дома всегда есть своя душа и история. MKF носит мое имя, поскольку я и парфюмер, и его креативный директор. Это достаточно уникальное явление в парфюмерии: я стал первым парфюмером XXI века, который основал Дом, названный собственным именем. Кроме создания ароматов, я определяю общую концепцию и принимаю решения по всем аспектам действующих проектов, от дизайна флакона до визуальной составляющей, от названий до оформления витрин.Что касается парфюмерии Haute Couture, то в 2000-х я был первым, кто начал создавать ароматы на заказ. Мне казалось, что в парфюмерной индустрии грядут перемены. И сегодня это уже реальность: мужчины и женщины хотят иметь нечто уникальное, отвечающее их индивидуальным запросам. Я призван исполнять мечты и желания людей, делиться своим опытом и знаниями, расширять границы возможного. Ароматы, созданные на заказ, — это высшая роскошь, как Haute Couture в моде. Они существуют в мире, где отсутствуют творческие, ольфакторные, временные или финансовые ограничения.
F.C.: Сколько времени уходит у вас на создание эксклюзивного аромата? Вы будете работать над ним до тех пор, пока клиент в него не влюбится, или есть какой-то лимит?
Ф.К.: На создание эксклюзивного аромата уходит около года. Я стараюсь прочувствовать индивидуальность клиента, понять его окружение, узнать его вкусы и предпочтения, заглянуть в его воспоминания. Затем предлагаю несколько образцов и корректирую формулу, добавляя или удаляя ингредиенты, пока не будет достигнут оптимальный результат. Каждый раз, презентуя аромат, я передаю клиенту миниатюру, чтобы он смог примерить его в привычных условиях. Вы же не выбираете парфюм только потому, что вам нравятся верхние ноты! Чтобы понять, подходит ли вам аромат, его нужно прочувствовать и «разносить».
F.C.: Говорят, у вас есть лист ожидания. Сколько времени проходит с момента занесения туда человека до начала работы с ним?
Ф.К.: Да, такой лист есть. На данный момент время ожидания составляет около полугода.
F.C.: Известно, что вы пишете новые композиции на компьютере. Как вам это удается?
Ф.К.: Для меня важно жить в настоящем и чувствовать дух своей эпохи. То, что сегодня я могу использовать программное обеспечение для создания композиций и организации формул, — нечто необыкновенное. Эта опция несет в себе такой же уровень свободы, как когда-то изобретение тюбика гуаши. Художники смогли покинуть свои мастерские и писать с натуры — вместо того, чтобы запоминать объекты и воспроизводить их по памяти и наброскам. У меня есть возможность творить в любое время в любом месте: дома, в поездках, в гостиничном номере — везде, где есть Wi-Fi или 4G. Большинство формул я пишу на компьютере в своем офисе. Формула автоматически дорабатывается программой, и затем моя личная ассистентка вручную завершает работу. Палитра ингредиентов, которой располагает парфюмер, чрезвычайно разнообразна, и существование определенных молекул наделяет парфюмера реальной свободой творчества. Комбинируя синтетические и натуральные компоненты, я могу творить, воплощая свое видение в ароматах.
F.C.: Как формируется мода на ароматы? Во времена Марии-Антуанетты в моде были амбровые ароматы, после войны — шипровые… Какие тенденции наблюдаются сейчас?
Ф.К.: Никогда не обращаю внимания на ингредиенты только потому, что они в тренде. У меня, как у художника, свое видение. Тенденции подавляют творческое начало, создается ощущение, что все делают одно и то же.
На протяжении последних 30 лет на рынке правил американский вкус (до этого — европейский и в частности французский). Сейчас на передний план выходят Ближний Восток, Россия, Азия и Бразилия. Ароматы демонстрируют, у кого есть сила и деньги! Вот почему уды дали начало отдельному ольфакторному семейству, и стали так популярны гурманские ароматы. Наблюдается тенденция к возвращению сексуальных, подчеркнуто женственных композиций. Ароматы Couture вновь заняли свое место на рынке престижной продукции, тогда как celebrity-ароматы ушли в массы. Нельзя сказать, что лидирует какое-то отдельное ольфакторное семейство, и эта тенденция прослеживается во всем мире.
F.C.: Расскажите о своих самых ярких ольфакторных перфомансах. Что вы в них вкладываете?
Ф.К.: Мне нравится создавать ольфакторные инсталляции: они раскрывают новые возможности для творческих экспериментов. У меня сохранились яркие воспоминания о каждом из таких проектов, будь то Флоренция, Шанхай, Париж или Версаль. Ольфакторные инсталляции обостряют эстетическое восприятие, позволяют делиться идеями и всегда удивляют. Использование аромата в качестве эмоциональной среды устанавливает связь между пространством и зрителями. Опыт в Версале и работа для Софи Калле (для которой я воссоздал запах денежных купюр) вдохновили меня на исследование новых творческих горизонтов. Я осознал, что аромат не обязательно должен быть заключен во флакон, и обнаружил новые способы пробуждать в людях эмоции, создавая искусство, не имеющее ничего общего с коммерцией.
F.C.: Сегодня вы продолжаете сотрудничать со многими крупными косметическими брендами. Не отвлекает ли это от работы над собственным брендом?
Ф.К.: Благодаря невероятно талантливой команде коллег, я могу всецело посвятить себя творчеству. Они освобождают меня от лишних забот и решают многочисленные задачи. Я всегда сравниваю свою работу с актерским мастерством. Вы можете сняться в фильме, а можете снять свой фильм и выступить в нем в качестве режиссера, продюсера и актера. Сотрудничество с другими брендами предполагает серьезную конкуренцию, временные и финансовые ограничения, необходимость создать продукт, который придется по вкусу большинству. Работа на себя начинается с белого холста. Я в ответе за все, что создаю, от А до Я, мне негде скрыться.
Текст: Анастасия Карасёва. Фото: www.franciskurkdjian.com
Fashion Collection Беларусь, май 2018, № 05 (59)
